Почему рецепты цветных революций перестают работать?
После смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем…
Владимир Путин
Впервые в жизни мне довелось участвовать в обсуждении процессов, получивших впоследствии название "бархатных революций", во время одного из политических занятий в Военной академии бронетанковых войск, в которую имел честь поступить после семи лет службы в Туркестанском военном округе. Однако думать и теоретизировать о "бархатных революциях" было уже некогда – собственная страна трещала по швам, рушились границы, которые казались ещё совсем недавно незыблемыми, запылали пожарами гражданских войн окраины великой империи. Было не до размышлений о технологиях смены политического режима: у кого-то из моих боевых товарищей стояли задачи предотвращения и локализации последствий гражданской войны в Таджикистане, у кого-то – задачи по организации и осуществлению вывода войск, а затем и подготовка личного состава к боевым действиям в Чеченской Республике.
В следующий раз о проблемах смены политического строя так называемыми ненасильственными методами (хотя правильнее было бы говорить о квази-ненасильственных методах) мне довелось услышать также за учебной партой, но уже в стенах Военной академии Генерального штаба; знание и понимание данных процессов значительно возросло. Кроме того, должен сказать, что с определённого момента ведущие военные учебные и научные центры нашей страны стали уделять некоторое внимание данной проблематике. Однако работа эта велась, на мой взгляд, бессистемно и держалась больше на энтузиазме военных исследователей и аналитиков, чем на интересе и потребностях в соответствующих знаниях со стороны военно-политического руководства государства.
Более или менее ясное понимание того, какими инструментами могут воспользоваться наши потенциальные внешние противники для уничтожения страны, пришло к части российского военно-политического руководства только после революционных событий середины прошлого десятилетия. Первый удар был нанесён осенью 2003 года – в начале зимы 2004 года по Грузии (знаменитая "революция роз"). Второй удар – по Украине (не менее знаменитая "оранжевая революция"). Третий удар – по Киргизии ("тюльпановая революция").
Конечно, эти события ускорили разработку теории и практики противодействия новым механизмам свержения государственной власти, заставили лиц, ответственных за принятие решений, занять более активную позицию. Но последней капли, видимо, пришлось ждать ещё достаточно долго: реальная угроза безопасности государственному строю была осознана частью российского руководства, видимо, только после свержения ряда политических режимов в ходе революционного процесса, запущенного в странах Ближнего Востока и Магриба (печально знаменитая "арабская весна"). И в первую очередь речь идёт о свержении режима Муамара Каддафи в Ливии и режима Хосни Мубарака в Египте.
Кстати, здесь уместно в качестве лирического отступления напомнить, что ненасильственные методы в Ливии очень быстро переросли в гражданскую войну, а впоследствии – в полномасштабную интервенцию. Египту, как и некоторым другим странам региона, только чудом удаётся сегодня балансировать на гране и не быть ввергнутыми в пекло гражданской войны. А вот Сирии избежать кровавой бойни, запущенной при помощи инструментов ненасильственного свержения политического режима Башара Асада, не удалось – сегодня там не цветущая некогда страна с веротерпимым населением, а одно сплошное поле битвы, на котором развеваются знамёна религиозных фанатиков.
Так вот, именно тогда российской власти пришлось активизировать работу по нейтрализации угрозы цветных революций, для чего в невероятно короткий срок, видимо, соответствующими специалистами были внимательно изучены накопленные за последние два десятка лет материалы, а также архивы по организации революционного движения, доставшиеся в наследство от советских специальных служб. Обращаю внимание, что между попыткой революции белых лент и крушением режимов Магриба прошло всего несколько месяцев, то есть срок невероятно малый, однако государственная власть смогла найти какой-то инструмент, технологию, которая способна была бы противостоять внутреннему давлению оппозиции и не допустить внешнего вторжения в случае обострения ситуации (интервенции).
Мне сложно говорить о том, что это за инструмент. Ещё сложнее рассуждать на предмет того, как он работает, ведь я не был причастен к планированию и подготовке ни одной психологической операции. Однако мне представляется, что слишком грубо было бы сводить всё к противоборству в информационном пространстве, к противоборству тезисов и антитезисов в эфире радиостанций, телевизионных каналов, печатных изданий, а также противоборству в неизученной нами до сих пор утробе социальных сетей. Организация цветных революций, как мне представляется, – это целый комплекс сложнейших организационных и разведывательных мероприятий, который включает в себя и психологическое воздействие на правящие элиты, и внедрение во власть агентов влияния, и заблаговременное развёртывание в стране диверсионно-террористических групп, способных в случае необходимости довершить дело, которое начиналось в качестве мирной акции протеста.
Кроме того, почти всегда на это наслаивается целый пласт других воздействий – в экономической и культурной сферах, например. При необходимости можно поставить страну в тяжелейшие экономические условия, объявив ей полную экономическую блокаду. Примеры с Кубой, Исламской Республикой Иран, Ираком и КНДР весьма показательны. При этом надо отдавать себе отчёт, что в большинстве стран мира ситуация в экономическом плане и так далека от процветания, а потому спровоцировать недовольство населения существующим политическим режимом не так уж и сложно, если имеются соответствующие экономические рычаги (например, механизм контроля цен на нефть или газ).
При необходимости можно также попытаться заменить стране культурный код, привить совершенно иные, чуждые ценности (говорю сейчас ровно о тех вещах, о которых не стесняются говорить вслух уже много лет ведущие американские политики, в том числе и господин Збигнев Бжезинский). Могу ошибаться, но сегодня в наших книжных магазинах нет книг для детей, посвящённых подвигу советского народа в годы Великой Отечественной войны, – они просто не существует как класс, их не печатают со времён Советской России. Можно ли противостоять попыткам фальсификации истории (кстати, это одно из направлений подготовки и проведения цветных революций), когда в магазинах так мало книг о героизме наших солдат и тружеников тыла? И мыслима ли такая ситуация вообще, если только не признать факт психологического воздействия на правящие элиты и наличие агентов влияния?
Иными словами, в непростом деле подготовки цветных революций участвуют не отдельные аналитики и специалисты по психологическим операциям, выбрасывающие в социальных сетях призывы к мирным гражданам проявить неповиновение властям, но министерства и ведомства – специальные службы, вооружённые силы, научно-исследовательские организации, множество некоммерческих организаций, действующих на территории атакуемой страны, и так далее. При этом функцию целеполагания, конечно же, должно выполнять военно-политическое руководство страны-агрессора. Те процессы, которые нам приходилось наблюдать в ходе организации и проведения цветных революций, полагаю, это всего лишь вершина айсберга. И если где-то технологии "мирной" смены правящего режима и дали сбой, то это может означать следующее: или комплекс мероприятий в целом был спланирован неудачно, неверно (например, при планировании не учли реальных чаяний большинства населения или меру противодействия режима), или задача смести государственную власть просто не стояла.
В случае с декабрьскими событиями в России, как мне представляется, произошло вот что. Осознав и переосмыслив опыт предыдущих цветных революций, поняв близость повторения ливийского или сирийского сценария, правящая элита – в своей значительной части – консолидировалась и временно оставила внутреннее противоборство. Частично это выразилось в информационной политике (государственной пропаганде), частично в информационных и правовых действиях против лидеров оппозиции, частично в том, что, вероятно, пришлось вести серьёзные переговоры с западными коллегами. И если верить некоторым отечественным аналитикам, то можно сделать вывод, что такие переговоры были и прошли успешно (по крайней мере, посол США в России Майкл Макфол сменил риторику и изменил тактику взаимодействия с представителями оппозиции).
Ещё раз хотел бы подчеркнуть, что технологии цветных революций, на мой взгляд, не являются чем-то новым – первое, что при словах "ненасильственная борьба" приходит на ум человеку, который получил советское базовое образование, это опыт одного из идеологов борьбы за независимость Индии Махатма Ганди. Вероятно, что в истории есть примеры и из других эпох, куда более древних, чем середина прошлого века. Кстати, в этой связи совершенно по-иному звучат слова Владимира Путина о том, что после смерти Ганди и поговорить не с кем.
Также необходимо повторить, что технологии эти действенны только при условии реализации целого комплекса других, не менее сложных организационных и разведывательных мероприятий. И самую главную, итоговую мысль можно выразить, лишь в очередной раз повторив слова из Евангелия от Матвея: "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит".
Источник